Хочу восславить храбрых британцев! То, как они безжалостно и одновременно бережно снимают фильмы с историями душевнобольных. Каким мягким и сочувствующим может быть взгляд авторов замечательно поведали "Голоса" с Моррисси и Крэйгом. Пересмотрела все повторы, пока этот фильм шел на кабельном. Камерный, немного событий. Просто люди. Просто жизнь. BAFTA бывает справедливой. История, неумолимо катившаяся к полной безнадеге, завершилась многоточием надежды. Меня изумило, что внутренним слоем шло: "Считающие себя здоровой нормой, будьте терпеливы, будьте милосердны с теми, с кем невыносимо трудно, страшно и обременительно". Его стоит смотреть хотя бы ради сцены двух братьев, где младший, облив себя бензином, стоит с зажигалкой в руке. Он не мстит и не угрожает, не желает привлечь больше внимания. Щелкнуть, что бы увидеть веселый огонек, это ведь красиво и весело... Я щелкну?.. Сцена, когда невозможно вздохнуть, словно сорвешь с предохранителя или порвешь тончайшую ниточку, которая еще держит. Небесные глаза Крэйга унесли куда-то за стратосферу в дальний космос. Попала меж двух огней. Невинным, понимающим взглядом младшего и болью, насмерть перепуганного, старшего. Пройти по лезвию и остаться живым на финальных титрах. Как это у них получается? Рассказывать истории с подобными персонажами, быть преисполненными сочувствия ко всем, в том числе и зрителям, и оставаться безжалостными в оценке событий.
Recovery - 1. выздоровление, восстановление, возмещение; 2. тех. регенерация, использование отходов; 3. тех. упругая деформация. В.Мюллер. Большой англо-русский словарь. А еще это название фильма, который я отважно включила. Вероятно запас прочности, подаренный "Голосами" помог прожить эту историю. Слово "смотреть" мало подходит. Меня словно впустили в чью-то жизнь, разрешили незримо и безгласно присутствовать. Молодой мужчина. Красивый, талантливый, целеустремленный. Счастливый. И мгновение, навсегда меняющее жизни многих. Как разбегающиеся круги по воде. Беда одного цепляет всех, кто рядом: семью, друзей, сослуживцев, знакомых. Смотришь в экран и невольно думаешь: а в чем заключено милосердие? Может в смерти больше достоинства? Два мира, разделенные прозрачной, но весьма прочной перегородкой. Нелепый, случайный удар грузовика швырнул Алана в тот мир, с которым предпочитают не знаться. Беспомощный и опасный для себя и окружающих, балансирующий на грани распада личности, но чувствующий, какая он теперь обуза и приходящий в неистовство от этого. На это невозможно смотреть. И всем сердцем молишься и ждешь... чуда, зная, что уже ничего не будет, как прежде. Тебя оставляют с надеждой - величайшим даром, без которой жизнь превратиться в бессмыслицу. Описывать происходящее на экране бесполезно. Это надо видеть. Как и "Голоса", пересматриваю "Возвращение". Видимо, мне сейчас необходима эта тончайшая ниточка из боли и надежды.
Катю унесло по волнам фильмографии Дэвида Теннанта. Ничего не могу с собой поделать, и перестать рассказывать об этом не могу. Хотя извиняться мне, кажется, не за что.
Что делать с фильмами, о которых ты точно знаешь, что они сделают больно? Закрыть глаза и пройти мимо? Или набраться мужества и посмотреть? Я помню, как долго в очереди на просмотр стояло вот это: hhhhhhhhl.livejournal.com/114955.html Просто не было времени скачать. Но посмотрела, и не жалею. Сострадание лечит, когда тебе совсем плохо. Не чужое сочувствие - собственное, применительно к чужой истории. На мне в таких случаях срабатывает принцип "над вымыслом слезами обольюсь". Слёзы очищают, но в конце обязательно должен быть свет - иначе зачем было всё остальное? И нет, я сейчас не о сопливых хэппи-эндах, не о сопливых историях вообще. (Прошлый Новый год - "P. S. Я люблю тебя". Книжка, ага. Жалко, что не бумажная - ужасно хотелось вышвырнуть её в окно. Столько фальши и фантиков сразу я ещё не видела).
А сейчас нашла вот это: bamssi.livejournal.com/988391.html "Возвращение" было страшно даже скачивать. Но понимала, что рано или поздно я это сделаю. Почему? Не знаю. Просто чувствовала, что это важно. И решила не откладывать в долгий ящик. Знала, что будет тяжело. Не знала, что фильм раскатает меня в лепёшку. Рецензий в сети почти нет, но это неудивительно. Самая лаконичная состояла из одной фразы: "это ржавое тупое лезвие, которым резали душу".
Страшно смотреть на человека, столь беспомощного и опасного одновременно. Ещё страшнее смотреть на родственников. Особенно тогда, когда они ещё не понимают, насколько всё плохо - ты просто сидишь и ждёшь, что будет, когда они поймут. Когда поймёт сам Алан. Страх, жалость, брезгливость, желание закричать и убежать. Ставлю на паузу, потому что не могу смотреть дальше. Глубокий вдох. Продолжаем. И это по другую сторону экрана - а им каково было это играть? Всё так честно, так натурально. Хороший человек, превратившийся в животное. Жена, которой "не нужен третий ребёнок". Мать, которая хочет забрать, и отец, который не хочет. Старший сын, которому лишь бы сбежать оттуда. Ошалевший от увиденного риэлтер. Младший сын - важно лишь одно: когда вернётся мама? Если вернётся... Ведь она уже поняла. Ничего не будет как раньше. Фильм - окно чужого дома: заглянуть и содрогнуться от увиденного. И хэппи-энда не будет. Но вы же помните: всегда должна быть надежда... И да, этот фильм, прежде всего - о любви. Как бы странно это ни звучало.
Кому-то навязывать такое нельзя. Лично меня трясёт вторые сутки. Но высказалась, и стало немного легче. А кто-то заработал отдельный тег...
Родился в 1367 году Взошел на престол 21 июня 1377 года Низложен 30 сентября 1399 г. Царствовал 22 года Умер 10 января 1400 года
РАЗДЕЛ I Хоть отпрыск знаменитых деда и отца, Он все ж едва ль заслуживал венца. --- Эджертон
(1377 г.) Ричарду II едва исполнилось десять лет, когда он унаследовал трон своего деда. К этому времени народ бедствовал и был охвачен недовольством, а знать была полна гордыни и мятежных устремлений. Пока король был несовершеннолетним, управление находилось в руках трех его дядей: герцогов Ланкастерского, Йоркского и Глостерского. И, поскольку покойный король вовлек страну во многие трудные, опасные, да к тому же и дорого стоящие войны, которые требовали значительных и постоянных усилий и затрат, то недовольство в народе было сильнее, чем когда-либо.
Огромные затраты на вооружение против окружающих страну врагов и стремление администрации как можно более тщательно подготовить каждое из затеваемых предприятий полностью опустошили казну. Поэтому парламент ввел новый налог в три гронта (монета стоимостью 4 пенса) на каждого англичанина старше 15 лет для снабжения армии провиантом. Негодование в народе возросло еще более, так как новый налог был весьма несправедлив: богатые платили ничуть не больше бедных, и эта несправедливость разожгла возмущение бедноты в пламя бунта.
(1381 г.) Все началось в Эссексе, где упорно распространялся слух, что крестьяне будут разорены, их дома сожжены, а добро разграблено. Первым, кто призвал бедняков к оружию, был хорошо известный в этой местности кузнец по имени Уот Тайлер. Сборщики налогов пришли к нему, когда он был за работой, и потребовали внесения налога за его дочь. Он отказался под тем предлогом, что ей еще не исполнилось 15 лет. Один из сборщиков, человек очень жестокий, настаивал на том, что она вполне зрелая женщина, и при этом вел себя очень непристойно. Это до такой степени возмутило отца, что он внезапно хватил обидчика молотом по голове и убил его. Стоящие рядом одобрили его действия и все как один решили защищать его. Они выбрали его своим вожаком и назвали народным защитником и своим доверенным лицом.
Легко представить себе беспорядки, учиненные этой разъяренной толпой. Вся округа взялась за оружие. Они жгли и грабили все на своем пути, вымещая на бывших господах все обиды, которые раньше терпели от них безропотно. Вскоре недовольство стало всеобщим и число восставших, когда они подошли к столице, значительно возросло. Огонь восстания распространялся очень быстро и вскоре охватил Кент, Херефордшир, Сэрри, Норфолк, Кембридж и Линкольн. Когда восставшие подошли к Блэкпулу, их число превышало 100 тысяч человек. Одну из групп восставших возглавлял сам Уот Тайлер, который повел их в Смитфилд. Здесь он был встречен королем, который пригласил его на переговоры, якобы для того, чтобы выслушать недовольных и удовлетворить их претензии. Тайлер, приказав своим товарищам оставаться в отдалении, пока он не подаст сигнала, смело направился на встречу с королем и начал переговоры посреди всей королевской свиты.
Требования этого демагога осуждены всеми историками того времени как наглые и сумасбродные, и все же трудно не признать справедливость тех петиций, которые восставшие доверили ему отстаивать. Он требовал, чтобы все рабы получили свободу, чтобы все пастбища для скота были в равной степени открыты как для богачей, так и для бедных, и чтобы все получили прощение за прошлые грехи и нарушения закона. Произнося твердым голосом эти требования, он то и дело угрожающе размахивал мечом. Эта наглость настолько возмутила Уильяма Уолворта, лондонского мэра, находившегося в свите короля, что он, не задумываясь о том, какой опасности он подвергает его величество, нанес Тайлеру удар своей булавой. В этот момент один из королевских рыцарей, подъехав к бунтарю сзади, поразил его мечом.
Мятежники, видя, что их вожак убит, приготовились отомстить за него. Их луки были уже натянуты, когда Ричард, которому в то время едва исполнилось 16 лет, подъехал к ним и с восхитительным присутствием духа закричал: "Ну что, мои верные люди, уж не хотите ли вы убить своего короля? Не печальтесь о своем атамане; я сам буду вашим командующим! Следуйте за мной и вы получите все, чего требуете!" Охваченные восторгом мятежники немедленно повиновались. Они выехали вслед за королем на поле, и он предоставил им ту же хартию, которую только что обещал их вожаку, и которую он отменил в парламенте.
Поэт Гувер описал это восстание в стихах на латыни, выдержку из которых мы приводим в качестве образца литературы того времени. Мы полагаем, они не станут менее поэтичными из-за облачения английских кличек и уменьшительных имен в латинские одежды. Эти стихи юмористически переведены на английский Эндрусом/1:
Уот кричит, а Том пищит и Симкин подвывает. Валежник Батт к костру тащит, а Гибб к толпе взывает. Орет Годлин, а вместе с ним и Хайк и Боб горланят; Грэг хлопает, Хоб топает, а Тим кого-то манит. И Ходж и Лэри и Давид -- других ничем не хуже... У Джуда бесподобный вид, -- он искупался в луже. Вот, подобравшися к огню, хватает Джэки головню, И с ней в руках он пляшет, А Тиб, хоть рад такому дню, ножом свирепо машет, -- и т. д.
(1389 г.) До поры до времени король находился под контролем регентов, которые делали все, чтобы не допускать его к власти. Но вот, в один прекрасный день, когда после пасхи собрался чрезвычайный совет знати, он к удивлению всех присутствующих пожелал узнать, сколько ему лет. Когда ему ответили, что ему уже 22 года, он заявил, что с этого времени он будет править один, без посторонней помощи, так как никому не позволит лишить себя прав, которыми обладает последний из его подданных/2.
Получив свободу управлять государством по своему усмотрению, он сразу же проявил себя как человек, лишенный тех качеств, которые требуются для того, чтобы завоевать прочный авторитет. Он обожал блестящие и парадные, но бесполезные мероприятия. Он часто допускал к себе людей низких сословий, но никогда не мог внушить им почтения к своему уму или характеру. С другой стороны жестокость, проявленная им по отношению к герцогу Глостерскому, который по незначительному подозрению был отправлен заточение в крепости Кале и там убит (1397 г.), а также другие не более справедливые поступки не могли не усилить враждебное отношение к нему, которое успело пустить глубокие корни в королевстве. Пристрастие короля к фаворитам, число которых со временем росло, сделало короля одиозной фигурой. Однако, несмотря на то, что Ричард, казалось, делает все, чтобы настроить против себя своих подданных, поводом для его свержения послужил случай.
Герцог Херефорд, явившись в парламент, обвинил герцога Норфолка в том, что тот в личной беседе позволил себе оскорбительные слова в адрес короля. Норфолк отверг это обвинение, назвал Херефорда лжецом и, чтобы доказать свою невиновность, вызвал его на поединок. Поскольку для мирского суда улик не хватало, лорды с готовностью одобрили поединок как средство выявить виновного, так как в то время считалось, что исход поединка решается Божьим судом. Были назначены время и место дуэли, и весь народ с нетерпением ожидал разрешения этого спора. Наконец, настал день и час, когда должен был начаться поединок. Вот противники уже, пришпорив коней, помчались навстречу друг другу, как вдруг коль остановил поединок и приказал обоим дуэлянтам покинуть страну. Герцог Норфолк был выслан пожизненно, а герцог Херефорд только на 10 лет. Так, один был обречен на изгнание, не будучи официально обвинен, а другой вообще без всякого повода/3.
Герцог Норфолкский был совершенно подавлен горем и сознанием несправедливости вынесенного приговора. Он удалился в Венецию, где через несколько лет умер от разрыва сердца. Поведение Херефорда в этом деле было внешне покорным и смиренным. Королю это настолько понравилось, что он понизил срок изгнания до четырех лет, а также дал Херефорду письменный патент, гарантирующий ему владение всем имуществом, которое может достаться ему по наследству во время его отсутствия. Однако, когда в 1398 году отец Херефорда, герцог Ланкастерский умер, король объявил выданный им патент недействительным и сам завладел Ланкастерским герцогством.
РАЗДЕЛ II
Вы видите: страна разорена; Народ в ней бедствует и знать оскорблена; Свобода попрана, в забвении закон... О нет! не враг нанес нам сей урон! Страшнее ничего гражданской нет войны. Самих себя бояться мы должны! --- Сэвидж
(1399 г.) Такое изощренное преследование разожгло в Херефорде ненависть к королю, и хотя он до поры до времени вынужден был скрывать это, возмущению его не было границ. Он задумал лишить трона человека, показавшего себя недостойным власти. И для осуществления этого замысла трудно было найти более подходящую личность, чем Херефорд. Он был хладнокровен, проницателен, решителен и в то же время осторожен. Он успел уже отличиться в крестовых походах против язычников в Литву, предпринятых Тевтонским орденом и, таким образом, помимо названных качеств, доказал и свое благочестие, и свою доблесть. Личные обиды подхлестывали в нем благородный замысел, для достижения которого у него было достаточно и союзников, и удачливости. Чтобы воплотить свои планы в жизнь, нужно было только дождаться момента, когда король куда-нибудь отлучится из Англии. И вот, когда Ричард отплыл в Ирландию для подавления вспыхнувшего там мятежа, Херефорду представилась возможность, которой он так терпеливо и долго ждал.
В сопровождении свиты в 60 человек он спешно отплыл из Нанта на трех утлых суденышках и вскоре высадился близ Равенспера в Йоркшире. Граф Нортумберлендский, который уже давно был недоволен королем, вместе со своим сыном Генри Перси, прозванный за свой буйный нрав Хотспуром (Горячая Шпора) немедленно примкнул к Херефорду со своими войсками. После этого наплыв добровольцев под его знамена был так велик, что уже через несколько дней под его началом была армия в 60 тысяч человек.
Пока в Англии развивались описываемые события, Ричард пребывал в полном неведении о них. Западные ветры, господствующие над морем в течение трех недель, препятствовали сообщению между островами, и он не получал никаких известий о начавшемся восстании. Когда же Ричард в сопровождении 20-тысячной армии высадился в Милфорде, он убедился, что находится в тяжелейшем положении. Оказавшись посреди восставшего народа, он не мог найти ни одного верного друга, на которого мог бы положиться. Его и без того небольшая армия начала дезертировать, и через несколько дней в ней осталось не больше 6000 бойцов. Не зная, кому довериться и куда направиться, он не нашел ничего лучшего, как отдаться на милость своему врагу и добиться жалостью того, чего нельзя уже было завоевать оружием. Поэтому он направил Херефорду письмо, в котором выражал готовность подчиниться любым условиям, которые тот поставит, а также искреннее желание вести переговоры.
Для переговоров граф/4 назначил ему встречу в одном из замков близ Честера, куда на следующий день прибыл вместе со своей армией. Ричард, которого накануне туда доставил герцог Нортумберлендский, наблюдал приближение своего соперника с крепостной стены и поспешно спустился вниз, чтобы принять его. После формальной церемонии Херефорд проследовал в замок в полном вооружении. Лишь голова его оставалась непокрытой в знак внешнего почтения к королю. Ричард принял его с видом искреннего дружелюбия, что было замечательно в его положении, и сердечно поздравил его с возвращением на родину. "Мой лорд король, -- отвечал ему с почтительно холодным поклоном граф, -- я вернулся несколько раньше установленного Вами срока, так как Ваш народ жалуется, что в течение 21 года Вы управляете им слишком сурово и несправедливо. Народ очень недоволен Вашими действиями, и я, если угодно Богу, помогу Вам управлять государством". На эту декларацию король не нашел иного ответа, как смиренно согласиться: "Мой дорогой кузен, если это угодно Вам, это угодно и мне".
Однако высокомерное заявление Херефорда было далеко не последним унижением, которое пришлось пережить несчастному Ричарду. После короткой беседы с приближенными короля Херефорд приказал вывести королевских лошадей из стойла, и, когда две жалкие клячи были вытащены наружу, на одну посадили Ричарда, а на другую его фаворита графа Солсбери. Так, парой их повезли в Честер, а затем с триумфальным шумом, при большом скоплении народа, ничуть не тронутого бедственным положением короля, дальше из города в город. Народ издевался над королем и чествовал победителя. "Многая лета доброму герцогу Ланкастеру, нашему вождю!" -- кричали все. Что же касается короля, то, как патетически выразился поэт, "никто не крикнул: благослови его Боже!".
Так, после неоднократных унижений, он был заключен в Тауэр, где, возможно, его подвергали еще более изощренным надругательствам и жестокому обращению. Несчастный монарх, унижаемый таким образом, постепенно терял королевское достоинство и гордость и вскоре окончательно пал духом. При таких обстоятельствах было совсем не трудно принудить его подписать признание себя неспособным управлять государством и отречение от престола.
После этого Херефорд обосновал свои претензии на корону (как старший внук Эдуарда III по мужской линии. Ф.С.), но желая придать им видимую законность, созвал парламент, который с готовностью одобрил и утвердил их. Против короля было наспех составлено и признано справедливым обвинение, содержащее 33 пункта, в соответствии с которыми он был торжественно низложен, а герцог Херефорд был избран на его место под именем Генриха IV. Так началась борьба между Ланкастерским и Йоркским домами/5, которая спустя несколько лет залила королевство кровью, но в конце концов привела к учреждению конституции.
После свержения Ричарда граф Нортумберленд сделал официальный запрос в парламенте относительно того, как следует обращаться с низложенным королем. В ответ было решено, что Ричард должен содержаться в безопасном месте, где бы его не могли найти и вызволить оттуда его друзья и сообщники. Это решение было выполнено, однако поскольку он все еще оставался в живых, узурпатор не мог чувствовать себя на троне спокойно. И действительно, ряд заговоров и восстаний побудили Генриха пожелать Ричарду смерти. В соответствии с этим желанием один из тех убийц, которые всегда найдутся при любом дворе, готовый совершить самое ужасное преступление, была бы награда, отправился к мечту заключения несчастного монарха, в замок Помфрет и вместе с 8-ю сообщниками ворвался в его апартаменты. Король, догадавшись, что они пришли с целью лишить его жизни, решил не отдавать ее даром, но продать по возможности подороже. Выхватив у одного из убийц секиру, он уложил четырех из них мертвыми к своим ногам, но в конце концов был убит также ударом секиры. Впрочем, некоторые полагают, что его просто уморили голодом.
Так скончался несчастный Ричард на 34-ом году жизни и на 23-ем году правления. Хотя многие его поступки заслуживают порицания, все же постигшее его наказание было тяжелее, чем его грехи, а его страдания в конце жизни снискали ему больше сочувствующих, чем могли бы снискать самые достойные поступки. Он не оставил ни законного, ни внебрачного потомства, хотя был женат дважды.
Грин дает Ричарду несколько иную характеристику: "Первые восемь лет его самостоятельного правления показали исключительную мудрость и удачливость... Однако блестящие способности, свойственные почти всем Плантагенетам, были подпорчены проявлениями непостоянства, непомерной гордыней и стремлением к абсолютной власти". К тому же он восстановил против себя почти все общество не только несправедливыми но и объективно добрыми делами, в частности, мирной политикой; когда после двадцати мирных лет экономика Англии несколько окрепла и забылись тяготы войны, приводившие к бунтам и мятежам, англичан вновь потянуло на войну и грабежи во Франции. Тем не менее, "даже всей аккумулированной ненависти масс к Ричарду было недостаточно, если бы акт ревнивой подозрительности и тирании не предоставил им способного и беспринципного лидера" в лице Херефорда. (Ф.С.)
СУВЕРЕНЫ -- СОВРЕМЕННИКИ РИЧАРДА II
Папы Римские: Григорий XI -- 1370, Урбан VI -- 1378, Бонифаций IX -- 1389; Императоры Востока: Иоанн VI -- 1341, Иммануил II -- 1391; Императоры Запада: Карл VI Богемский (Люксембург) -- 1347, Венцеслав Богемский -- 1378; Короли Франции: Карл V -- 1364, Карл VI -- 1380; Короли Португалии: Фердинанд -- 1367, Жуан -- 1383; Король и Королева Дании: Олаф III -- 1375, Маргарита -1387; Королева Швеции: Маргарита Датская -- 1388; Короли Шотландии: Роберт II -- 1370, Роберт III -- 1390; Великие Князья Владимирские (Московские): Дмитрий IV Иванович Донской -- 1359, Василий II Дмитриевич 1389;
ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ:
Герцоги Ланкастер, Йорк и Глостер -- дяди короля и протекторы; Генри Болинброк, двоюродный брат короля, граф Дерби, герцог Херефорд и впоследствии Ланкастер, будущий Генрих IV; Роджер Мортимер, внук герцога Кларенса и один из родоначальников Йоркской династии; де Вер, граф Оксфордский, один из фаворитов короля, получивший от него титул маркиза Дублинского и ставший первым маркизом в Англии; Уильям Кортни, Томас Арундел -- архиепископы Кентерберийские; Уильям Уолворт, лорд-мэр Лондона; Фруассар, французский хронист и поэт (около 1337 -- после1404), служивший при дворе английского короля, затем у крупных французских феодалов, отразивший в своих хрониках события 1327--1400 гг., главным образом, Столетней войны и восхвалявший подвиги английских и французских рыцарей; Уот Тайлер; Гувер, поэт (1320--1402); Уильям Уайкхем, епископ Винчестерский (родился в 1324 г. в Уайкхеме, Стампшир, в уважаемой, но бедной семье, получил образование с помощью управителя Виндзорского замка Николаса Уведейла, при покровительстве которого был назначен главным топографом Виндзорского замка и возглавлял работы по завершению этого великолепного памятника архитектуры. В 1367 г. был назначен лордом-канцлером Англии (высшая гражданская должность в то время). В 1386 г. завершил строительство своего щедрого подарка Оксфорду -- Нового колледжа. Построил также колледж Св. Марии в Винчестере. Уйдя в 1391 г. в отставку с поста лорда-канцлера, посвятил остаток своей жизни благотворительной деятельности. Умер 24 сентября 1404 г.
Примечание переводчика.Здесь автор забывает упомянуть еще одного очень видного деятеля, о котором вынужден будет вспомнить двумя главами позже. Это -- Джон Виклиф или Уиклиф, английский философ, богослов и реформатор, получивший образование в одной из коллегий Оксфордского университета и ставший в 1361 г. ее начальником. Не прерывая профессорской деятельности, был священником. "В 1366 г. впервые выступил выразителем национальных стремлений", доказывая в одной из своих книг, "что в случае нужды государство имеет право лишить церковь ее владений", что "так как папа не оказывает никаких услуг английскому королевству, а, напротив, помогает его врагам, то и парламент имеет полное право не платить ему подати. "Виклиф переводил библию на английский язык, на нем писал свои трактаты и проповеди, которые "даже по словам его врагов производили большое впечатление на знать и горожан". В них он подвергал сомнению ряд догматов католической церкви. Его идеи нашли благоприятную почву в Пражском университете (первой женой Ричарда II была дочь короля Чехии, попавшая под влияние этих идей), почву, взрастившую Яна Гуса.
От преследований церкви Виклифа спасала поддержка со стороны Джона Ганта, которому он был полезен в борьбе с духовенством, а также матерью и женой Ричарда. Так что, даже после убийства архиепископа Кентерберийского во время восстания Уота Тайлера попытки расправиться с Виклифом закончились лишь тем, что его сторонников заставили отречься от своих убеждений, а его самого оставили в покое. -- Ф.С. по Дж. Р. Грину и Энциклопедическому словарю "Христианство". _______________________________________________________
1/Латинский текст я опускаю. -- Ф.С.
2/Как пишет Мортон, власть до этого была сосредоточена в руках группы баронов во главе с герцогом Ланкастерским Джоном Гантом, поддерживаемая торговцами шерстью и сукном, которые были настроены на продолжение войны с Францией. Вокруг короля начала складывться оппозиционная партия, состоящая из молодых аристократов и той части купечества, которая торговала пищевыми продуктами. Эта партия стремилась к миру. Консервативная часть духовенства вначале тоже поддерживала короля, тогда как радикалы во главе с Уиклифом (Виклифом), предтечей Гуса и Лютера, находились в одном лагере с Джоном Гантом. -- Ф.С.
3/Примерно так же описывает эту сцену Шекспир в своей драме "Ричард II. В примечании к ней А. Аникст, ссылаясь на хроники, пишет: "Томас Маубрей, герцог Норфолк вместе с Болинброком (такое прозвище было у Генри Херефорда) вместе с Томасом Вудстоком, герцогом Глостерским составил заговор с целью убийства Ричарда II. Однако затем он выдал заговор королю", следствием чего и явилось заточение и убийство Глостера. По-видимому, Херефорд хотел под видом этой ссоры расправиться со своим вероломным сообщником, а король, возможно, разобрался в этой интриге и решил дело по-своему. -- Ф.С.
4/Голдсмит называет Херефорда то герцогом, то графом. До получения герцогства Херефордского он был графом Дерби. Титул герцога был введен в Англии только при Эдуарде III. Может быть, поэтому и путаница. -- Ф.С.
5/Здесь требуется некоторое пояснение. Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский, был пятым сыном Эдуарда III, т. е. моложе, чем отец Херефорда Джон Гант, Но его внук Ричард Плантагенет, унаследовавший герцогство Йоркское, по материнской линии восходил ко второму сыну Эдуарда III, Лайонелу, герцогу Кларенсу, который был старше Ганта. Впрочем, эти счеты проявились спустя полвека. -- Ф.С.
David Tennant about his role as Richard II at the RSC in 2013/2014
I first saw Richard II when I was a drama school. I saw a touring production. I was at drama school in Glasgow, and Derek Jacobi came up. He was playing Richard II. It wasn’t a play I knew at all then, I mean, I was 17. And I’d never read it. And I was just fascinated by it. I mean, gripped by his extraordinary charismatic performance. But also by the play. I’ve loved it ever since. I’ve seen it many times and never been less than entranced by it.
читать дальшеThe journey that you go on, with his character and with England, really. The central character Richard particularly, who is at times quite difficult to like. He is an unusual hero, certainly. I think it’s a question of perspective who one sees in him.
As an actor playing him, you of course sympathise with every moment that he lives through. As somebody seeing it from the outside, I think, he is a fascinating character. Objectively he is perhaps not the greatest king England ever had, and yet he is someone who perhaps gains some self knowledge through the course of the play.
From within the character, when you’re playing the character, of course he is someone who is perfectly reasonable and who has every right to be obeyed and has been put there by God, and that’s the right thing to have happened, and therefore he is someone who is fulfilling his destiny. Who is, in some way, let down by God. Because, you know, he expects the armies of angels to come and rescue him. And yet he ends up in prison, being fed poisoned food and assassinated by masked ninjas.
So, one of the great joys of playing this play is how the sympathies shift. It’s quite hard to sympathise with Richard initially. It takes a bit of persuading; that he is the right king at the right time. And yet, as the play unfolds, Bolingbroke, who has in some ways been the avenging hero, becomes a slightly more ambiguous character. Richard certainly gains some kind of redemption, I think, in the eyes of the audience.
And I think, as ever with Shakespeare, one of the great joys of his work is that he presents people for who they are and he doesn’t judge them for who they are. And I think that is part of what makes his plays live on. It’s very hard to know what Shakespeare really thinks and on who’s side Shakespeare is. I think this play is a prime example of that. He presents these people, he presents them in all their glory and all their ambiguity of morality that runs through every one of us. In this play he takes us on a kind unpredictable journey of allegiancy which is part of why I think this is such a masterpiece.
I think whenever you play someone who actually existed, there’s always a bit of tightrope to walk, between the historical fact of them and the facts of the drama that you’re in. It can be hugely informative to find out what really happened, in this case, who Richard II really was, the actual facts of his life. There comes a point where you have to surrender to the drama, of course. If the historical facts are contradicted by the dramatic facts, then you ultimately have to go with what’s in the text of the play. But there are some things which are of course hugely informative, I think.
And the very fact that Richard, the real Richard was crowned as a ten-year-old is a fascinating truth to deal with. Because that suggests someone who’s never really had a normal life. I mean, everyone who’s been born into royalty is never going to have a normal life, certainly. If you’ve been God’s anointed from the age of ten, that’s going to do something to your ego.
It’s quite hard to find a modern day equivalent for that, you know, people who have this absolute sense of entitlement. People who are not allowed or afforded any self doubt because any thought that comes through their head is put there by the almighty and is therefore correct. That’s a fascinating mindset to try and key into.
[…]
—From the David Tennant interview on the Richard II DVD
Впервые я увидел Ричарда II, когда был студентом театральной школы. Это была постановка гастролирующего театра. Я учился в театральной школе в Глазго, и приехал Дерек Джакоби. Он играл Ричарда II. Я не знал эту пьесу, мне ведь было всего 17 лет. Я даже не читал ее никогда. Она меня просто очаровала. То есть меня потрясла его невероятно харизматичная игра. Но и, конечно, сама пьеса тоже. С тех пор я её люблю. Я видел ее много раз, и она всегда меня восхищает.
читать дальшеТот путь, который проходишь с его героем и с самой Англией. Ричарду, как центральному персонажу в особенности, временами трудно симпатизировать. Он, вне всякого сомнения, нетипичный герой. Думаю, это вопрос перспективы, кто и что в нём видит.
Как актер, его играющий, ты, безусловно, сочувствуешь каждому мгновению, которое он проживает. И с точки зрения стороннего наблюдателя, он интереснейший персонаж. Объективно говоря, он не самый великий король Англии, и все же он тот, кто достигает определенного самопознания по ходу пьесы.
С точки зрения самого героя, когда его играешь, чувствуешь, что все его поступки полностью оправданы, и повелевает он с полным правом, поскольку поставлен сюда самим Господом, а, следовательно, исполняет свое предназначение по его воле. В каком-то смысле именно бог его подводит. Он ведь ждет явления армии ангелов, которые его спасут. А в итоге он оказывается в тюрьме, где его кормят отравленной пищей, а потом насылают убийц-ниндзя в масках.
Так что одним из удовольствий игры в этой пьесе является смена симпатий. Первоначально Ричарду очень сложно симпатизировать. Требуется определенная доля убеждений, что он именно тот король, который нужен в данное время. Но по мере того, как разворачивается действие, Болингброк, который в некотором смысле выступает героем-мстителем, превращается в весьма неоднозначного персонажа. Ричард определенно получает некое оправдание в глазах зрителей.
И, по-моему, как это всегда бывает у Шекспира, одним из удовольствий, которые испытываешь от его работ, является то, что он показывает людей такими, какие они есть, и не судит за то, какие они. Мне кажется, отчасти благодаря этому его пьесы продолжают жить. Очень трудно понять, что по этому поводу думает Шекспир и на чьей он стороне. Думаю, эта пьеса лучший тому пример. Он представляет этих людей, он представляет их во всем их великолепии, во всей неоднозначности их поведения, которое присуще каждому из нас. В данном произведении он ведет нас по довольно непредсказуемому пути верности, что, на мой взгляд, и превращает эту вещь в шедевр.
Думаю, когда играешь реально существовавшую личность, ты словно идешь по натянутому канату между историческими фактами о ней и драматизацией. Очень познавательно выяснить, что произошло на самом деле, в данном случае, кем на самом деле был Ричард II, реальные факты его жизни, но наступает момент, когда ими нужно пожертвовать в пользу драмы. Если исторические факты противоречат фактам драматического произведения, то нужно следовать тексту пьесы. Но есть некоторые вещи, конечно, которые невероятно познавательны.
И тот факт, что Ричард, настоящий Ричард был коронован в десятилетнем возрасте, является поразительной истиной, с которой приходится считаться. Потому что это значит, что у него никогда не было нормальной жизни. То есть, разумеется, у того, кто рожден в королевской семье, никогда не будет нормальной жизни, но если ты божий помазанник с десяти лет, это определенно повлияет на твое самомнение.
Довольно сложно найти современный эквивалент такому. Таким людям с абсолютным чувством собственного правомочия. Людям, которым не позволено или которые не в состоянии допустить малейшего сомнения в себе, потому что любая мысль, приходящая им в голову, вложена туда свыше, а, следовательно, верна. Захватывающе интересно примерить подобный образ мышления.
В постановке 1984 года одна сцена обязательно сворачивала зал в трубочку. Второе появление сумасшедшей Офелии. Только что орал, не щадя себя, бунтовщик-Лаэрт и вдруг возникала короткая, звенящая пауза. Обезумевший было совсем Лаэрт вздыхал с облегчением: наврали люди добрые про сестру. Делал к ней шаг и словно налетал на стену. Она казалась большим призраком, чем ее воображаемые цветы. Едва слышный поначалу в фонограмме Гендель набирал обороты и в конце взвивался отчаянным воплем, словно вторя: - Господи, помилуй!.. Господи... ПОМИЛУЙ!!!
Открыла сезон стрижки газонов. В процессе врезалась лбом в дождевой слив, торчащий из стены. А так как это случается уже не впервой, то впору вешать табличку: "Место для удара головой". Погода просто фантастика. Синоптики пугают "аномальным потеплением" в конце недели. Вчера была первая полноценная гроза, жаль, что коротенькая, зато молния шибанула прямо перед окнами. Знаю, что это оптическая иллюзия, но выглядело устрашающе. Да и от грома чуть не заложило уши. Что еще? Дособрала коллекцию наклеек "Железный человек-3". Наконец-то мне отдали мои четыре наклеечки. Мне их еще в конце января должны были вручить, но сначала не срослось, затем то сё пятое десятое... Сегодня, наконец, я их забрала. Уф!
Руины башни Гаскойн. Предположительно здесь держали свергнутого короля Ричарда.
Реконструкция замка Помфрет Важнейшей цитаделью Йоркшира служил замок Понтефракт (Pontefract), воздвигнутый в 1070 г. Айлбертом де Лейси (1045-- 1093) и перестроенный в камне его потомками в XII в. Местное предание гласит, что имя замку дало римское поселение Pontus Fractus («сломанный мост»), а ученые производят его от словосочетания «Pont Efroc» - «Йоркский мост» (Efroc - одно из многочисленных имен Йорка). В любом случае имя древнее, поскольку норманны называли замок «Помфрет» (Pomfret). tourism-london.ru/spavochnik-po-velikobritanii/...
Фрагмент книги: profismart.org/web/bookreader-141679-21.php Успенский Лев - Имя дома твоего Помфрет читать дальшеНикому не интересно рассказывать про самого себя какие-нибудь позорные вещи. И все-таки я это сделаю: мне очень хочется предупредить вас, будущих топонимистов, от повторения таких промахов. Есть в Англии графство Йорк, то самое, по отношению к которому американский Нью-Йорк является как бы внуком. Новым Йорком. В Йорке есть небольшой городишко Помфрет. Раскройте собрание сочинений В. Шекспира на его знаменитой трагедии "Ричард II", и вы найдете там такую жестокую сцену: Замок Помфрет. Входит король Ричард. Король Ричард. Как? Нет, ты сам дал мне орудье себе на гибель! (вырывает у слуги топор и убивает его). Ты - ступай за ним и поселись с ним вместе в преисподней! (Убивает второго слугу. Тогда Экстон поражает насмерть его самого)... Вот какие страшные вещи происходили, если верить Шекспиру, в Помфрете... Вы хотите выяснить, что же это за место - зловещий Пóмфрет? Вы берете с полки справочник, ищете и... И, вполне вероятно, не находите там такого названия. Зато на соседних страницах есть небольшая статейка: Понтефрáкт. "Понтефракт, - говорится в ней, - город в английском графстве Йорк, на реке Эйр. Близ него - развалины замка Помфрет, в котором умер (?) Ричард II..." По-видимому, замок так обветшал, что о нем уже не пишут в отдельности. Познакомимся хоть с городком, возле которого он некогда мрачно стоял на страже. Город очень древен. Само его имя - Понтефрáкт - непонятно рядовому англичанину. Оно - латинское; в эпоху, когда Британией владели римляне, это место звалось по-латыни "áпуд Пóнтем Фрáк-{217}тум": "у Сломанного Моста". Видимо, уже тогда тут был поврежденный мост через Эйру; над ним и высился неприступный оплот завоевателей. Прошла над старой Англией, по пятам за медноголовыми легионерами Рима, длинная череда веков. Римляне, разгромленные на континенте варварами, покинули Британию; их место заняли северные племена германцев. Значения слов "апуд Понтем Фрактум" теперь не понимал уже никто. Но древнее имя осталось жить. Это могло произойти двумя способами. Новые пришельцы могли либо перевести его на свой язык, либо приспособить его к своему произношению, переделать по-своему... Здесь случилось второе: Понтефракт стал Пóмфретом. Но ведь рядом с этим именем-переделкой могло возникнуть и второе имя - перевод. Вот тут-то я и вынужден рассказать вам печальное. Досадное. Постыдное... Разбираясь в прошлой истории знаменитого замка, я, не помню где именно, но, по-моему, в одной из статей восьмидесятитомного энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, вычитал интересное сведение. "Неподалеку от замка Пóмфрет, - так, помнится, было написано там, - есть маленькое селеньице, имя которого тоже означает "Сломанный мост", но уже не по-латыни, а на английском языке..." Что-то вроде Брокенбридж, Брокбридж, как-то так... И тут я допустил ужасный промах. Я то ли просто не выписал этих данных на карточку, то ли выписал, то не поставил на место в своей картотеке, отложив это на будущее... А это случилось буквально накануне Великой Отечественной войны, мне скоро стало не до топонимических карточек, я ушел на фронт, а возвратившись, обнаружил, что такой записи в моей коллекции нет... Нет, и кончено! Это поистине ужасно: теперь я представления не имел, в какой именно книге, в какой статье содержалось то сообщение. Я не запомнил точного имени той деревушки. А ведь она могла быть упомянута не обязательно в статье, озаглавленной "Помфрет" или "Брокбридж". Сведение это, может быть, содержится в любой другой статье - об Англии, о графстве Йорк, о римской оккупации Британии, о почте и телеграфе, о топоними-{218}ке - о чем угодно. Как же мне вновь найти столь важное для меня сообщение? Можно сказать так: я поймал золотую рыбку и вдруг упустил ее обратно в море... Много ли шансов, что та же рыбка вторично клюнет на мой крючок? Нет таких шансов... Я отчаянно боролся. В течение пяти лет я на досуге внимательно прочел подряд все 85 томов Брокгауза и Ефрона, выбирая из них все упомянутые и расшифрованные топонимы (это было полезным делом, но не привело меня к цели моей). Я изучил графство Йорк, точно собираясь приобрести его в собственность, по Британской Энциклопедии... Напрасно! Никакого Брокбриджа или Брокенбриджа я не нашел. Я вовлек в это дело даже двух англичан, живущих в Лондоне: один из них, увлекшись, поехал в Йорк, но тоже не обнаружил там ничего подобного. Но в то же время я могу дать голову на отсечение, что я ничего не выдумал, не увидел всего этого во сне; такие сведения у меня в руках были: я это сам читал... Где? Чего ради я рассказал вам такую историю? Чтобы показать вам, как важна в работе не только топонимиста, любого исследователя, скрупулезная точность, великая аккуратность... Как никогда нельзя доверяться собственной памяти. Как, раз найдя любое важное сообщение, самый мелкий факт, необходимо тотчас же закрепить его на бумаге, помня, что написанное пером не вырубишь топором. А кроме того... Если вам когда-нибудь в какой-либо книге попадется сообщение о Брокенбридже - пусть даже не у Помфрета, даже не в Йорке, даже не в Англии, а в Австралии или Америке, - не забудьте меня... Как я был бы вам благодарен, если бы убежавшая от меня рыбка попалась на ваш крючок! Я даже расстроился, вспоминая свою беду... Тем не менее перейдем через славный Понс Фрактус и посетим другие места мира.
Медленно плывущий воздушный шар в вечернем небе над Тулой - зрелище незабываемое. Оторвала себя от окна только когда он скрылся из вида. Смотрел бы и смотрел...
Я так развеселилась со вчерашнего вечера, что пропустила мимо ушей коротенькое сообщение в Тумблере. Пять минут назад увидела это сообщение на Кинопоске... Я не была его фанатом. Меня пугали и притягивали его образы. И мне безумно жалко... Ушел сказочник великолепных страшилок. Ганс Рудольф Гигер. www.kinopoisk.ru/news/2405596/
В нашем дворе только что сожгли чью-то машину. Уже засыпала, когда негромко хлопнуло и зацвело оранжевым. Пожар охватил технику причудливой клумбой. К привычному треску огня добивились хруст и странный такой звук, предвещающий взрыв покрышек. Словом горело основательно и сильно. Очень похоже на поджог. И на этом фоне горевшая зимой у SPARа выглядит детской забавой в песочнице. Минут через пятнадцать прибыл пожарный расчет и, рассчитывая только на свои фары (во дворе горело два фонаря и то на другом конце), занялись очагом возгорания, как на спортивных состязаниях. Сон из глаз. На часах три ночи. На работу в семь. Странно, что на большой огонь реакции почти не было. Пару раз с верхних этажей соседнего дома какая-то тетка крикнула: - И долго гореть тут будет? - Да вызвали уже, - отвечал мужской голос откуда-то снизу. Еще чей-то странный, дамский, словно выпимши, голос матерился в пространство. Возможно, общался с кем-то по телефону. Работающая пожарная машина периодически издает громкие "выдохи" - не заснешь. И почему-то не видно и не слышно хозяев пострадавшего имущества. Поэтому включила комп и принялась описывать текущие события.
P.S. Итог ночного ЧП: две машины сгорело, судьба третьей мне неизвестна. Во двор пожаловал страж правопорядка (наверное из ГБДД), ходит вокруг места происшествия с фотиком, снимает место происшествия. Кто-то лишился имущества... Жуть.
P.P.S. А я правильно поняла по звуку, что от огня лопнуло лобовое стекло. Днем, увидев, что осталось от техники, удивилась: почему такая чистая, аж блестит на солнышке. А потом вспомнила, как ночью ее почти час поливали водой. Вот и отмыли. Жалко, что такой повод.